Этой осенью мне довелось пройтись на яхте по маршруту Мальта - Сицилия - Апеннины - Греция - Черногория. Маршрут небанальный, непохожий на обычную матрасную покатушку по Турции или Хорватии. Да и лодка — не какая-нибудь чартерная туристическая посудина, а гоночная машина, занимающая высокие места в самых престижных европейских регатах. Предложение поучаствовать в перегоне «Князя» (именно так окрестил яхту хозяин) поступило довольно неожиданно; к тому моменту я уже смирился с тем, что в парусный поход по морям в этом году не попадаю, и купил билеты на Балканы. Две недели в Средиземном море вкупе с тремя неделями в странах бывшей Югославии грозили перевести нанесённый личным финансам урон из категории «тяжёлый» в категорию «катастрофический», но отказываться от такой затеи было бы просто глупо. И вот пятничным утром самолёт компании «Эйр Мальта» несёт меня из Афин, куда мы вчера пригнали взятую в чартер «Баварию», в направлении международного аэропорта Мальты...


Я не пытался оформить какой-то связный, последовательный, обстоятельный рассказ об этом путешествии, так что под катом — отдельные записи из моего блокнота, в который я черкал время от времени во время переходов, и пара десятков фотографий, местами дурного качества, как это у меня водится.




Мальту я в итоге почти не видел: два дня, проведённые здесь, ушли на то, чтобы помогать владельцу яхты перевооружить «Князя», помыть и высушить боевые паруса, подготовить вместо них перегонный комплект, переупаковать лодку, подраить палубу, уладить бумажные дела, перемежая все эти хлопоты купанием на пляже пятизвёздочного отеля — если эти десять квадратных метров песчаника и лесенку в пять ступеней, уходящую в море, можно назвать пляжем. Лишь вечерами мы выбирались в Валетту на пару часов, которых хватило лишь на то, чтобы бросить поверхностный взгляд на дома из песчаника, крохотными балконами тянущиеся друг к другу через узкие мощёные пешеходные улочки, музыкантов, чья скрипка или аккордеон выпрашивает деньги у посетителей ресторанов, сувенирные лавки и магазины, часто с подвалом или вторым этажом (или сразу и с тем, и с другим), купить по паре побрякушек из мальтийского стекла, полюбоваться панорамой Великой Гавани и посмотреть, как даёт залп английская пушка салютной батареи с нижнего яруса Аппэ Барракка Гадэнс.

Отужинали здесь всего раз, и то в итальянском ресторане. Я нашёл местные мидии недурными, но всё же не такими вкусными, как запомнились оные на итальянских островах. О здешней же кухне я не имел представления вовсе; не удалось разыскать и попробовать мальтийского виски «Джон Браун Спешл», в благородном вкусе которого, по ощущениям некоторых гурманов, «прослеживается затхлый запах трюма галеры, нечто среднее между ароматами гнилой сливы и тёплой резиновой галоши». Дегустация местных напитков ограничилась красным сухим вином, не оставившим о себе никаких воспоминаний, и апельсиново-травяной газировкой «Кинни», по вкусу напомнившей помесь «Байкала» и «Ягермайстера».


Уже после заката, мягко подсветившего гавань Марсамшетт, взяв полные баки солярки, мы вывели «Князя» в море и взяли курс на Сицилию, оставив позади россыпь островных огней, непосещённые музеи, стеклодувные мастерские, традционные глазастые лодки Луццу, невыученные слова на мальтийском и очередной шикарный фейерверк, расцветавший над островом все вечера, что мы тут были....На эту лодку надо приходить с «четвертьтонника», а не с новой 13.5-метровой круизной яхты. На таком контрасте условия на борту «Ашамбо-40» кажутся крайне спартанскими. Отсутствие душа — ерунда; для меня основная неприятность заключалась в некотором неудобстве штурманского места с маленьким столиком: вести судовой журнал я даже не пытался, а из-за низкой по-спортивному надстройки на камбузе и в гальюне приходилось стоять, скрючившись — в спокойную погоду, которая установилась почти на всё время нашего похода, вроде ничего, а вот в настоящую качку, да с кренами, вероятно, пришлось бы порядочно раскорячиться.


На борту не оказалось карт. Вообще. Ни бумажных, ни на плоттере, и если бы не наш навигационный ноутбук, то мы оказались бы как в космосе. Иногда выручал смартфон с установленным «Навиониксом». Приборы тоже преподнесли сюрпризы — за несколько дней до нашего прилёта отказали автопилот и лаг, поэтому ветер мы могли узнавать только вымпельный, а рулить приходилось постоянно. Это несколько утомляло, особенно ночью и под мотором: руль очень чувствительный, обратного усилия на нём в спокойную погоду не ощущается, и приходится всё время следить за курсом. Отвлекся на полминуты — и уже идёшь тридцать градусов от заданного курса. На Волге иногда стоишь на руле часов по двенадцать, и вроде ничего, вполне терпимо, а тут считаешь время до конца четырёхчасовой вахты.


Третий день. Ещё на рассвете достигли юго-восточной оконечности Сицилии, и весь день идём вдоль её восточного берега, поглядывая на Этну, нахлобучившую на вершину белое облако. Жарко. На шестнадцатом радиоканале время от времени говорят по-итальянски. Для меня — двойное аудиоудовольствие: люблю и ритмичную музыку итальянской речи, и сухое индустриальное потрескивание радиопереговоров.


Перед закатом, когда дымка на вершине Этны превратилась из белой в розовую, мимо нас прошла большая стая дельфинов, и очень скоро с разницей минут в десять экипаж достал из воды двух тунцов. Чуть было не вытащили и третьего, но третий сорвался. Да и ладно, ни к чему жадничать. Ошвартовавшись в Порто дель Этна, отметили рыбалку парой стаканов виски и отправились в рыбный ресторанчик в Рипосто, после чего забрели вдвоём с корешем в какой-то местный ночной клуб, где трескали с итальянцами граппу, а я безуспешно пытался побеседовать с одним из них на различные актуальные темы. Я тыкал в него пальцем и утверждал:

— Катания! — После чего вперивал большой палец себе в грудь и объяснял, как малому ребёнку:

— Миланиста!

Но разговор, кажется, так и не склеился.

Четвёртый день. Сняли микроавтобус и поехали к Этне. Вчера смотрели на вулкан с моря, сегодня смотрим на море с вулкана. Видны Мессинский пролив и очертания носка Аппенин, по гряде облаков угадывается и голень итальянского «сапога». Налюбовавшись видами и распив бутылку «Граппы дель Этна» на склоне Этны, пошли вниз, к автостоянке, пешком — фуникулёр уже остановили, а последний автобус предательски проехал мимо. Кроссовки, полные камней, превратились из красных в серые. Вообще, день у них сегодня удался: утром их в морскую воду уронили, вечером — устроили испытание спуском с гор.


Прошлись по шумным улочкам Таормины, полных туристов и местных, брендовых бутиков, сувенирных магазинов, кафе и ресторанов. По пути на лодку заехали в пиццерию, где прямо при нас испекли в каменной печи три отличных пиццы на вынос.

Пятый день. Заправились, залили в баки воды и в полный штиль, под мотором, пошли в сторону Аппенин. Подшивали паруса, перед обедом искупались в открытом море.


Солнце зашло за Этну, подарив особенный пейзаж из разноцветного градиентного неба, облаков и контура вулкана с тянущимся от него розовым шлейфом и уходящей наискось вверх тенью. Темнеет. Я первый раз иду в море по зимнему времени. Постоянная скачка между часовыми поясами вкупе с переводом стрелок здесь и их непереводом в России окончательно и бесповоротно сбила внутренние часы. А погода, тем временем, не по-зимнему штилевая: в воде отражаются звёзды. Видел такое пару раз на реке, но чтобы на море?!
Шестой день. «Князь» разрезает форштевнем воду, распустив белые усы; наконец-то дует хороший попутняк, и мы, подняв геннакер, идём 8-10 узлов. Стоять на руле — одно удовольствие, разве что не хватает попутной волны, чтобы покататься. Наконец-то к месту приходится и острый, чувствительный руль лодки: теперь на нём появляется информативная обратная связь. Снова сравниваю ощущения от «Баварии-45» и «Князя»: наверное, разница будет приблизительная такая же, если пересесть с вальяжного семейного седана на расточенный спортивный родстер, требующий соответствующих умений. Лодка кажется сложной, требовательной: себя я на ней зачастую чувствовал бездарностью с близкими к нулю навыками. «Есть к лодке вопросы?» — спросили меня владельцы «Князя» после окончания перегона. «У меня нет для неё толковых ответов...»


Снова удалась рыбалка. Поймали какую-то цветастую рыбину, вроде не тунца; как определить её породу — чёрт его знает. Но всё равно съели.
Две ночи простояли в Леуке, на самом юге каблука Аппенин. Леука — итальянское захолустье, окончательно опустевшее в несезон. Окна и ставни вилл, стоящих вдоль набережной, наглухо закрыты, народу — почти никого. Мне отсутствие людей вполне по душе. Смотреть и делать тут, кажется, совершенно нечего. Пол-дня купались на далёком от стерильности песчаном пляже, прогулялись вдоль моря — от старой крепости до маяка на горе, по соседству с которым — церковь; проповедь разносится громкоговорителем по округе. Вечером посетили приятный ресторанчик с любезным и англоговорящим (что в Италии большая редкость) официантом: антипасти, пасты с дарами моря, местное вино, граппа барриката, диджестив — всё, как положено. А ещё один лавочник подарил мне пучок редиски!


Восьмой день. Наступает ноябрь, а я вторую ночь подряд, завернувшись в спальник, сплю прямо на палубе, на носу, дабы не тесниться в гробу; мысли о температуре воздуха в осенней Казани не хочется даже допускать.

В девять утра вышли в сторону Греции, и уже затемно, еле найдя не отмеченный на картах вход в гавань, не без труда ошвартовались на рыбацком причале приграничного острова Офонои. По сравнению с ним итальянская Леука — просто центр цивилизации: Офонои упоминается в одном из семи путеводителей (и то исключительно благодаря своему физическому присутствию на карте), в местной деревушке — две с половиной улицы, свалка, рыбацкая гавань и орда оголодавших котов, курсирующих между ней и малочисленными тавернами. Одно кошкообразное — юное и оттого бесстрашное — даже разделило со мной спальник на палубе (да, я опять... вполне тепло, только выпадающая роса немного затрудняет сон), пахло рыбой и мурчало всю ночь без продыху.


В целом на острове царят тишина и покой — вероятно, летом тут всё же бывает энное количество приезжих, но сейчас тут пустынно. Я бы, пожалуй, пожил и поработал в таком месте. Купался бы по утрам, неспешно читал новости под чашечку кофе фраппе, завёл бы дружбу с хозяином таверны и местным кошачеством и без спешки занимался бы каким-нибудь долгим и крупным проектом...

Девятый день. По зеркалу воды, в полный штиль, под мотором делаем переход на Керкиру, остров, более известный как Корфу. По пути остановились искупаться над рифом, до дна — всего четыре метра. После купания — обед с сыром, вином и капелькой греческой анисовой водки «узо». Благостно!

Корфу встретил золотистым закатом, водой нежных оттенков от холодного стального до тёплого розового и гвалтом в гигантской марине Гоувиа, вызванным окончанием какой-то регаты. Сходили в аутентичную, знакомую по прошлым поездкам закусочную, угостились мясом, а потом в составе «красной вахты» хорошенько вдарили по вискарю в баре марины.

Утром пришлось спешно оформлять выезд из Шенгена — надвигается шторм, и неплохо бы от него поскорее убежать. Проболтавшись до обеда между пограничными ведомствами в главном порту острова, прогулялись по Старому городу, в котором застали масштабное шествие в честь Святого Спиридона, торжественный, неспешный ход под оркестровые звуки, тронувшие мой почитающий маршевый индастриал слух, прошлись по туристическим лавкам, в каждой третьей из которых говорят по-русски, полюбовались скалистыми бухтами в Палеокастрице и пообедали в задушевной таверенке по пути на Крепость Ангелов, а уже спустя час после трапезы покинули остров и в сгущающихся сумерках взяли курс на Черногорию.По самый рейлинг зарываясь носом в волну, «Князь» вздымает брызги и водную пыль с радугами; солнце клонится к закату, заканчивается и наш маршрут — до его конечной точки, Бара, осталось меньше двадцати миль. Я наслаждаюсь последними часами своей вахты — сейчас именно тот случай, когда получаешь от движения яхты физическое удовольствие. Дует за тридцать узлов в бакштаг; серфингуя на попутной волне, иногда удаётся разогнать лодку до пятнадцати узлов, и это, кажется, пока что самая высокая скорость, которую я достигал под парусом — хотя, конечно, у владельцев «Князя» такая цифра вызвала бы саркастическую улыбку.


Последний день — самый ветровой, до этого условия были очень комфортными, даже слишком комфортными: мне так и не пригодились ни сапоги, ни тёплые носки, ни флисовая шапка. Даже полукомбез так и пролежал всю дорогу в сумке. И сейчас с погодой тоже повезло: засвистело бы вместо попутняка в лицо — и мало бы не показалось, и вышеперечисленные предметы гардероба не только стали бы не только востребованными, но и мокрыми.

В марину города Бар мы зашли аккурат к началу шторма. Почти сразу после того, как «Князь», втиснувшись меж двух моторных яхт, встал на муринги, по всей стоянке засвистели ванты, штаги, мачты стоящих в укрытии лодок.
Дальше пошла жизнь совсем не корабляцкая, сухопутная, и, по большому счёту, бестолковая. С утра зарядил ливень, и работы по лодке свелись к выгрузке содержимого ахтерпика, а потом мы переселились зачем-то в близлежащую гостиницу. В ресторане «Гурман» нас стали узнавать уже на второй день, ночью мы (опять-таки алкоактивом «красной вахты») совершали вылазки по барам Бара в поисках сомнительных приключений, приставали к местному населению (у одного юноши я даже стрельнул прокатиться велосипед) и просиживали штаны в пригостиничном кафе, где основной темой стали футбол и аутентичная самогонка «Круна». Под неё мы завели знакомство с Марко из Черногорской футбольной ассоциации, под неё смотрели «Зенит - Порту» и «Барселона - Милан». На наше «Казан» почти все живо реагировали: «О, Рубин Казан!»...


Туризм свёлся к посещению Старого Бара, возле которого мы пообедали в чудной чевапджинице с вывеской «Dino» и почти подружились с хозяином. Он приготовил нам закусок и мяса, угостил домашней тутовой ракией, поболтал о том-о сём и пропустил с нами стаканчик вина. Погода на второй день наладилась, а на третий, когда мы, прогулявшись по фешенебельной марине Порто Монтенегро и немного прокатившись по берегу Которской бухты, улетали, наконец, восвояси, уже вовсю светило солнце — и никакого намёка на позавчерашний ливень уже не было...