Подумал я и решил закинуть сюда одно из моих немногих письменных творений.
Под катом.

#один

Асфальт прилипал к подошвам, растягиваясь в длинные черные кляксы. Каждый шаг давался с очень большим трудом.
«Где я оказался? Что это за место?» думал человек-без-лица про себя. Нет, конечно, лицо у него было, но чем-то особенным оно не являлось. Он был одним из многих, у него даже был номер на воротничке — ПН83289-ГС749Д. Грязно-серая роба мешала двигаться сквозь тяжелый воздух. Вокруг простирались рощи зорких смеющихся деревьев. Они смотрели на него каждым глазом на многочисленных ветвях без листьев и тихо и злорадно хихикали, ведь им не нужно было совершать бессмысленных движений. Хихиканье било по ушам и превращалось в надменный хохот. Человеку-без-лица оставалось только молча прорываться сквозь плоть безвременья.
Выйдя из рощи он вздохнул с облегчением — теперь никто над ним не смеялся. Дорогу перебежал одноногий калека, на другой стороне он споткнулся и расшиб голову об камень. Из треснувшей головы показалась рука, кряхтя вылез новый маленький калека и побежал дальше постепенно вырастая и становясь как предыдущий. Справа на лужайке резвились синие крабики. У одного из них была ярко-зеленая полоска на спинке. Сначала крабики откусили ему клешни, потом лапки, потом они начали раздирать до мяса спинку несчастного крабика, чтобы стереть полоску, крабик плакал, ведь он не мог сопротивляться. Когда он умер от потери крови, они успокоились, сожрали его трупик и принялись рисовать его кровью бабочек на земле. Человека-без-лица передернуло, но он продолжил путь — назад дороги не было, весь мир сзади распадался по кирпичикам и исчезал в пустоте, закручиваясь в спираль и вытягиваясь в бесконечность.
Небо медленно меняло свой цвет с желтого до фиолетового через зеленый, красный и синий, снова и снова. Каменные птицы со злостью плевали ртутью в дома из бирюзового стекла, ведь если стекло бирюзовое и есть ртуть, то почему бы не плюнуть? Они гневно, со ржаво-стальным скрежетом ругались друг на друга на каком-то своем языке. Подлетая к усатым рыбам они выклевывали им глаза так, что те расшибались насмерть об острые керамические облака и падали на землю, раздавливая не успевших убежать лисичек-охотниц-за-синими-крабиками. Человек-без-лица ужаснулся: «Откуда в этом мире такая жестокость к беззащитным?»
Трава плавно сменялась каменистой пустыней. По камням ползло, хрипя и сплевывая, оставляя за собой зеленую слизь, нечто женского пола, замотанное в бинты. За ним на пуповине болтался младенец, ударяясь об камни. Малыш уже не кричал. По следам слизи полз паук, с двенадцатью бледными тощими руками, его одолевал голод и он догоняя «мать» с ребенком тихонько откусывал у малыша по одному пальцу на ноге. Вскоре они скрылись за горизонтом, в зарослях вязальных спиц. Через минуту спицы превратились в ножи и перерубили все что между ними находилось.
Вдруг асфальт вздулся, шарообразный сгусток поднялся вверх, оторвался, побелел и превратился в глаз. Человек-без-лица остановился. Глаз смотрел на него и не моргал. Человеку-без-лица показалось, что глаз смотрит в самую его душу, хочет ему что-то сказать, но не может и что если он догадается, о чем хочет ему поведать глаз, то он сможет вырваться отсюда в реальный, близкий ему мир и стать свободным от всего этого безумия. Человек-без-лица смотрел на глаз не отрываясь и пытался понять, что же там, внутри. Он отрешился от всего окружающего, и самое главное... он остановился... Зря. Человек-без-лица ощутил резкую боль в печени, скорчился в агонии на асфальте. Он почувствовал как асфальт медленно обтекает его тело и сквозь темнеющий взор увидел над собой приторно улыбающегося, покрытого язвами, злобно смеющегося, скрюченного человека. «Это конец...» подумал человек-без-лица.

#два

Человек-без-лица очнулся на каменном холодном полу. Сзади в спине что-то мешало. Это был ржавый, тупой, зазубренный ножик. С большими усилиями человек-без-лица вытащил нож из печени. Боли он не почувствовал, что заставило его удивиться. Он встал и осмотрелся. Было темно, в стороны уходил каменный пол. В него совершенно хаотично были воткнуты фонари. Откуда-то сверху, из темноты, капал асфальт. Капли тут же утекали подальше от освещения.
Между фонарями ходили какие-то странные люди с кучей острых шипов на спине, ходили они молча. При этом они постоянно курили. Внезапно один из них поднял руку с пистолетом и прострелил другому голову. Никто даже не повернулся. Из темноты приползли капли асфальта, облепили труп, растворили его и разбежались опять. Человек-без-лица с опаской пошел от фонаря к фонарю, между потенциальных убийц.
Пройдя примерно двести метров в куда-нибудь он встретил кучку маленьких детей. Слепых детей. Дети сидели в кружочке и пытались оторвать чеку от гранаты. Человек-без-лица хотел убрать её и почти добежал, но рядом с ухом у него пролетела пуля. Он повернулся и увидел что все люди-с-шипами начали доставать пистолеты. Он резко изменил направление и побежал все дальше и дальше от хладнокровно-жестоких людей. Вдруг он упал, упал от того, что что-то схватило его за ногу.
Он посмотрел назад и увидел что его обвивает связка проводов. Провод укусил его, все тело сотряслось от разряда. Спустя три секунды еще раз, потом еще. Вдруг провод отпустил свою добычу и уполз в темноту. Человек-без-лица встал и отряхнулся. Внезапно его вырвало асфальтом. Асфальт затрясся и распустил кучу отростков. Человек-без-лица посмотрел не него с отвращением и наступил в самую середину. Его начало засасывать, ногу было не вытащить. Асфальт медленно поглощал его. Попытки выбраться были безуспешны. Он начал задыхаться. Все кончено. Сквозь забитые уши, словно через подушку он услышал далекие слова: «Смерть наступила вследствие передозировки снотворного. Попытки сохранить жизнь были безуспешны... Записали?»