(рассказ, в целом, для прессы, поэтому реальных имен, известных всем, в нем нет, но догадаться не трудно)


Начну издалека. Одна моя подруга, Катенька, съездила летом в Минск и ей очень понравилось. Я тоже съездил летом в Минск и мне понравилось не меньше. Чистый, красивый, вылизанный город, низкие, местами даже смешные цены. Все слышали, что за всеми этими прелестями спрятано какое-то сумасшедшее правительство, беззаконие в судах, полнейшее отсутствие прав, свободы и прочих вещей, которые кое-как существуют даже в России. Но кто же мог подумать, что всё это я прочувствую на себе...


Так вот. Летом, после того как мы вернулись из Минска, я встретился с Катей и она выдала вполне неплохую идею – встретить Новый Год в Минске. Вроде, все для празднования идеально: алкоголь и еда копеечные и качественные. Идея празднования была дополнена – непосредственно Новый Год мы решили встретить в поезде, а продолжить веселье уже в наступившем году, в Минске. К ноябрю мы набрали единомышленников и в итоге нас получилось 13 человек. Закупились билетами, решили вопрос с жильем и 31 декабря в 19 часов мы стояли у нашего вагона на Белорусском вокзале.

Новый Год встретили отлично, возникли небольшие проблемы с жильем, но мы их оперативно решили и заселились в гостиницу на автовокзале “Восточный”, выспались и пошли гулять по городу. Погода была какой-то никакой и прогулка превратилась в посиделки в кафе “Эль Помидоро”, у метро Академия Наук, в котором мы в итоге пропили полмиллиона. Приехали в гостиницу, еще чуть-чуть догнались джином и виски и легли спать. Следующий день прошел также спокойно, а вот вечером-то все и началось. Примерно в 23 часа мы сидели в номере и смотрели новогоднее обращение Лукашенко, в номер постучались, зашел какой-то мужик и сказал “Так, быстро все выходим из комнаты”. Мы вышли, а там – спецназ. Человек 10. Всех поставили в ряд, лицом к стене, потом по одному отправляли по номерам собирать вещи. Пару человек даже откровенно били по почкам. Явно сюда мы уже не вернемся. Никто ничего не понимает, на вопрос “что происходит?” – молчание или отборный мат. В голове куча мыслей – сейчас у кого-нибудь внезапно найдут пару килограмм травы или героина или еще что-нибудь такое и всё. Но тут один из сотрудников милиции сказал фразу которая все объяснила: “точно, это за ними Михалыч по тоннелю бегал!”.

Все дело в том, что все 13 человек объединены одним общим словом – диггеры. Это такие любители гулять по тоннелям метро, брошенным и не очень бомбоубежищам, речкам, коллекторам и все такое. Не все, конечно, ярые фанаты именно подземки, среди нас были и те, кто между метро и брошенным заводом выберет второе.
Стоя и смотря в стену, я вспоминаю события последнего дня: половина группы весь день была со мной, мы прошлись по алкомагазинам, купили местную сим-карту и посидели пару часов в кафе. У нас есть алиби в виде кучи чеков с магазинов и фотографий на камерах с датой и временем, так что, если все дело только в этом – нам ничего не грозит. Значит, логично предположить, залезла вторая часть нашей группы, они ушли раньше нас и пришли буквально за час до милиции. Отлично, спасибо.

Собрали все вещи, наркотиков, слава богу, не подкинули. Нас посадили в автобус и мы поехали. В автобусе одному из наших сотрудники “Спецназа” грозились отрезать волосы, но все обошлось. Привезли нас в РУВД Ленинского района г. Минска, всех собрали в каком-то большом зале, сказали выключить телефоны и начали потихоньку растаскивать по кабинетам на допросы. Я начал говорить с каким-то майором о том, что мы имеем право требовать связи с посольством и у меня с ним получился чудесный диалог:
– Насколько я знаю, мы имеем право связаться с посольством, разве нет?
– В посольстве сейчас все спят.
– Но там же есть дежурный консул или что-то такое?
– Он вам не поможет.
Шикарно. Меня увели на допрос, который начался с осмотра всех моих вещей. Первый вопрос был “кто сломал унитаз?”. Все дело в том, что один из наших, самый пьяный в тот момент, вечером 1 января, пошел в туалет и из какой-то там трубки унитаза начала капать вода. Никто достоверно не знает: он в этом виноват, кто-то другой, кто был в туалете до него (на этаже гостиницы несколько общих туалетов, но мы просто заняли почти весь этаж) или само что-то разгерметезировалось, такое тоже нередко бывает. Мы испугались, сходили в близлежащий гипермаркет и купили герметик, всё исправили и вода, вроде как, течь перестала. Это единственное из всего, что было, что можно назвать “дебошем”.

Ну так вот, к допросу. После объяснения ситуации с унитазом, вдруг резко сменилась тема разговора и меня попросили последовательно вспомнить все события, с момента приезда. Я рассказал, ни капли не соврав. После этого, намеками, они начали клонить тему разговора к диггу. Учитывая то, что лично я, и все присутствующие в последние дни при мне люди никуда не залезали, я без опаски все это рассказал, заметив, что я не могу ручаться за вторую половину нашей немалой группы. Собственно, в этой второй половине и были те члены группы ВОРОН, к которой определила нас всех пресс-служба ГУВД г. Минск. На вопрос о консульстве или посольстве, в очередной раз я получил вялую отмазку. После длительного разжевывания до мельчайших деталей событий последних дней, меня отправили обратно к нашим.
За столом сидят три или четыре сотрудника милиции, все они оформляют на нас протоколы по статье 17.1 КоАП РБ – Мелкое хулиганство. Как я выяснил потом, в Беларуси это стандартная статья для задержания, применимая к чему угодно. У нас, оказалось, есть целых три свидетеля – администратор гостиницы и два человека, проживающих в гостинице. Кое-как мне удалось добиться описи наших вещей, которые собрали и спрятали в закрытую на замок комнату. В том числе, забрали ремни и шнурки из обуви – вдруг мы повесимся?
На часах шесть утра. Половина ментов занули. Кое-как удалось услышать от молчаливых сотрудников милиции информацию о дальнейшем развитии событий: “сейчас откроется суд и мы поедем”. На просьбы зачитать текст статьи, по которой нам предъявлено обвинение, получилось добиться только фразы “да не парьтесь вы, штраф заплатите и домой поедете”. Мы неоднократно упоминали о том, что мы очень волнуемся, что из-за всей этой бюрократии мы не успеем на поезд в Москву, который отправлялся вечером наступившего дня, 3 января. Приехали в суд, еще пару часов ждали пока судья решит уделить нам внимание и нас стали вызывать по одному. Первыми пошли девушки. Полная тишина, стоим ждем. Минут через пять она выходит и, чуть не плача, говорит: “двое суток”. Слов просто нет, это же надо: судить людей за то, чего они не делали, крайне грубо нарушить все их права, не давать связаться с родственниками и посольством, а потом еще и посадить! Даже для России, не самой лучшей страны, в плане “гуманности” судебной власти, это, по моему, выглядит дико. Все мы, конечно, неоднократно слышали о безумстве и абсурде, творящемся в Беларуси, но никто и подумать не мог, что это все каснется нас. В общем, всем девушкам дали по двое суток, парням: одному – 4, двоим – 5, остальным четверым – по 10. Суд совершенно не волновало, что у нас есть билеты домой на этот вечер, все учатся или работают, а то и то, и другое одновременно, а в России 10 января – первый рабочий день. Решение выносилось за полминуты, наскоро пролистав материалы дела:
– Вы раскаиваетесь и признаете свою вину?, – спрашивает судья.
– Частично, – отвечаю я, – Раскаиваюсь в том, что мы, вероятно, помешали чьему-то отдыху, ходя по коридору ночью, громко смеясь и разговаривая в номерах и хлопая дверьми. Я не вижу никакой своей вини в сломанном, при этом, нами же починенном, унитазе, так как я почти весь этот вечер мирно сидел с друзьями в одном из номеров.
– Все ясно. Суд постановил приговорить вас к..., – судья взяла какой-то лист бумаги со стола и прищурилась, читая, – к 10 суткам ареста. Обжаловать решение вы можете в Минском городском суде в пятидневный срок.

Ок, обжалую. При выходе из зала суда, нас уже ждал какой-то мужчина и у каждого спрашивал: “сколько?”.
Каким образом определялся срок административного ареста, относительно каждого человека, я не знаю. Но учитывая то, что все мы якобы совершили одно и то же преступление, а наказание дали разное, судье, видимо, просто сказали, что нас надо задержать в Минске на некоторое время.

Отличная страна. Отличный суд. Больше всего в эти минуты мне хотелось в Россию.

После раздачи суток, мы посидели в суде еще часа три, в ожидании какого-то чуда, видимо, но его не случилось и нас вновь усадили в маршрутку и куда-то повезли. Ехали мы минут 30, приехали в ЦИП – Центр изоляции правонарушителей. Похоже, в этой стране никто никуда не торопится – мы еще с полчаса посидели в маршрутке и нас начали по парам заводить внутрь. Там нас полностью досмотрели в очередной раз, мы расписались во всяких бумажках и пошли по камерам. В одной из этих бумажек, мы расписывались в графе “родственники проинформированы”. Я сказал, что подпись тут ставить не буду, т.к. это не правда и никто до сих пор о нашем местоположении не знает. Мне разъяснили: по словам сотрудника ЦИПа, связываться с родственниками они должны только в том случае, если они живут в Минске. Видимо, за пределами Минской Кольцевой жизни нет. Я в очередной раз напомнил о том, что есть такая вещь, как посольство, но мне сказали “они вам не родственники”. Всех рассадили по небольшим камерам, мне выпала честь сидеть с двумя моими товарищами, каким-то интеллигентным мужичком-недоппозиционером и откровенным бомжом. Камера выглядит так: помещение, размером примерно 4 на 6 метров, большую часть его занимает деревянная общая кровать, стоим раковина и за стенкой дырка в полу, которую надо использовать как унитаз. Вся эта картина освещалась тусклым светом от лампы над дверью. Принесли ужин – какая-то непонятная каша. Есть не хотелось, начинало клонить в сон - как-никак, не спали больше суток. Я вспомнил о возможности обжаловать решение суда, попросил лист бумаги и ручку и начал писать. В заявлении я упомянул следующие вещи: информация о порядке задержания, его нарушениях, отсутствие факта “дебоша”, который, кстати, так и не был доказан, вероятно, ложные свидетельские показания администратора (или директора) гостиницы. Затем посидел пару часов, тупо смотря в стену и, мягко говоря, недоумевая от абсурдности всего происходящего, я незаметно для себя уснул.

Проснулся я рано утром – оказывается, подъем тут в 6. Заходит какой-то мент, проверяет присутствие всех сидящих в камере, говорит на одном дыхании “Жалобы есть? Нет, ну и хорошо” и уходит. Затем, принесли чай. При этом, утреннюю кашу приносят позже, часа через полтора.

Про времепровождение сказать нечего, собственно, поэтому все события дня помещаются в одну строку – завтрак, обед, несколько допросов, ужин, сон. Так проходил почти каждый день. Из-за того, что все 10 суток по большей части – одинаковы, в голове трудно привязать воспоминания к определенной дате.
Но в эти, первые полноценные сутки, что-то произошло: дежурный зашел и сказал “Петренко, на выход с вещами, вниз, на первый этаж”. Жуткое волнение: неужели заявление получили и отпустят? А вдруг, наоборот: решили еще что-то нам предъявить, только на этот раз – уголовное. Хрен знает, что им там в голову вбредет? Тем более, после вчерашних допросов. Выхожу, в сопровождении двух сотрудников иду по двору. Меня заводят во внутренний двор, за колючей проволокой на высоченном заборе. В очередной раз – приступ паранойи: может, на нас уже повесили уголовное обвинение? Пытаюсь узнать от сопровождающих меня сотрудников ЦИП что, собственно, происходит, но, уже традиционно, я слышу в ответ тишину. Заходим, подымаемся на третий этаж, меня селят в камеру номер “два восемь”. В ней оказывается один из наших товарищей, его перевели сюда минут за пять до моего прихода. Помимо него, в камере уже сидел дяденька лет 50, с усами, как у Лукашенко, седой, бодренького вида – типичный такой работник завода. Как выяснилось в последствии, зовут его Илья, сел он на 7 суток за то, что с кем-то там подрался, кажется, с женой.
А вообще, после предыдущей камеры, эта казалась апартаментами класса люкс: три отдельные кровати с матрацами, подушками, пледами, нормальный стол, тумбочки, горячая вода в кране, нормальный туалет и яркая лампа под потолком. На стене висит камера.

Пообщавшись с Ильей, поняли, что скучно нам с ним не будет. Также, как человек уже бывалый, он нам посоветовал написать письмо прокурору района, а не в городской суд. Вооружившись ручкой, я сразу же этим и занялся. На этот раз я написал немного больше и намного грамотней, в юридическом плане, по сравнению с письмом в суд. Товарищ мой тоже решил присоединиться и скопировал мое заявление, изменив личные данные на свои. После обеда была пара допросов, из КГБ пришли два дяденьки и принесли мой ноутбук, т.к. они не могут его включить: герои компьютерной грамоты не знали что такое Макинтош и как им пользоваться.

Все последующие дни в памяти сливаются в одну кучу, поэтому я вряд ли смогу описать их последовательно. На 4 или 5 сутки пришел представитель посольства РФ, 3-й секретарь посла Попов Роман Евгеньевич. Спросил, что нам нужно. Я ответил: сигареты, зубная щетка, туалетная бумага. Вечером мы получили от него передачку: на каждого по 3 пачки сигарет “Минск”, зубную щетку и пасту, рулон туалетной бумаги. Ура! Если есть в кармане пачка сигарет – сами знаете... А они уже как раз заканчивались.

Прошли выходные, самые унылые выходные в моей жизни. Не было даже ни одного допроса. Как-то раз, мы выяснили, что хлеб – очень многозадачная вещь, почти как глина. Мы слепили из него шашки, Патрика из “Спанч Боба” и Шар Свиборга.

В понедельник пришел второй секретарь посла – Баранова Ирина Олеговна. Общались мы с ней по очереди, в присутствии некоего майора из ЦИПа. Рассказал все как есть, она внимательно выслушала и удивленно ответила: “вы знаете, у нас немного другая информация”. Особенно взбудоражил майора комментарий про врача:
– Еще вот что: уже три-четыре дня из носа нашего сокамерника льются сопли, он раз по пять на день просит дать ему аспирина или позвать врача, но ему говорят, что врач уже ушел, еще не пришел, занят и все такое.
– Да-а?, – удивился майор, – хм, хорошо, спасибо, разберемся.
С моим товарищем-сокамерником, как он мне потом рассказывал, вышла еще более смешная ситуация:
– Ну, в принципе, все хорошо, – рассказывает он послу об условиях, в которых мы обитали, – особенно хорошо стало, когда нас перевели в эти камеры повышенной комфортности.
– Вы же наверное заметили?, – встрял в разговор майор, – у нас там ремонт, потому вас и перевели.
Ремонтом там никаким и не пахло с момента строительства.
– Э-э-м, нет, не заметил.

После встречи с послом, нас повели в другой кабинет, в котором сидел то ли прокурор района, то ли начальник отдела гражданства и миграции Ленинского РУВД, я уже и не помню. Он поведал нам благую весть: нас депортируют из страны сразу после окончания отбывания срока административного ареста. Я подписал какие-то бумажки на эту тему и пошел в камеру.

Еще чуть позже принесли ответ на мое заявление из Минского Городского Суда. Текст его вызвал у меня приступ истерического смеха. Смотрите. Во-первых, не написать а получить заявление в суде должны в пятидневный срок. Отправил я его в первый день, еще день оно повалялось в ЦИПе, 4 числа его отправили, пару дней “Белпошта” катала его по Минску, 6 числа его получили в городском суде и, почему-то, решили перенаправить в Ленинский Районный Суд. 11 числа (пятидневный срок давно прошел!) его получили в Ленинском районном суде и наконец-то отправили мне, и вот что там пишут:
“Суд Ленинского района г. Минска возвращает в Ваш адрес жалобу на постановление по делу об административном правонарушении от 03.01.2012 на основании следующего.

Согласно ч. 3 ст. 12.2 ПИКоАП с жалоб, подаваемых в суд на постановления по делам об административных правонарушениях, взымается государственная пошлина в размере 1 базовой величины, т.е. 35000 рублей”.

Отличненько! Значит, я, сидя в камере, чтобы обжаловать решение суда, должен каким-то образом сходить в банк, оплатить пошлину и отправить заявление вместе с квитанцией об оплате! Я не знаю, может у белорусов в паспорте на всякий случай лежат пара оплаченных, но еще не использованных по назначению квитанций? Получается, что обжаловать решение суда невозможно физически. Так-то.
Но тем не менее, оставалось три дня и это не могло не радовать. Кажется, на следующий день Илья, тот самый наш сокамерник-беларус, вышел на свободу и без него нам стало еще скучнее. От нечего делать, мы стали искать способы межкамерной связи. Кулаком по стене особо ничего не скажешь, да и стены толстенные. Ложкой по трубам – тоже не то. В итоге, способ был найден: надо выкрутить искривленную трубку у раковины и внизу и кричать в канализацию.
Пообщавшись с нашими соседями так минут 5, нам надоело. Через пару минут пришел дежурный и сказал “оба, с вещами на выход”. Мы перепугались: вдруг, это из-за нашего общения через канализацию, нас сейчас еще рассадят по разным концам здания и все. Но нет: видимо, в ЦИПе поняли, что уж раз мы додумались через канализацию общаться, то если нас рассадить – мы вообще здание по кирпичикам разберем. Поэтому нас посадили в соседнюю пятиместную камеру, в которой уже жили двое парней из нашей группы, с которыми мы и переговаривались. Настроение поднялось и мы до поздней ночи обсуждали события последних дней.

Проснулись ближе к обеду. Сегодня нас депортируют. Наконец-то. Это был самый медленный день из всех. Время, как назло, еле тянулась. Лампочка перегорела. Радио еле работало. В обед нас снова перевели в старое здание. Там мы отсидели часа 3 и за нами приехали из РУВД. Ура-а-а-а!

Приехали в РУВД. Начали проверять вещи. Слава богу, при задержании, я описал все хотя бы самые ценные вещи. У меня пропал мультитул Leatherman Wave, который я забыл описать, у друзей – еще пара мультитулов, банки с тушенкой (!) и прочая мелочевка. Да и бог с ними, главное – мы отсюда, наконец-то, сваливаем! Приехал представитель компании-перевозчика. Выяснилось, что мы платим не $350, а $450, а прокурор просто дурак и все перепутал. Ну да бог с ними. Я бы и $1000 заплатил, лишь бы уже свалить из этой упоротой страны. Сели в автобус, поехали. Я никогда бы не подумал, что буду так рад тому, что я возвращаюсь в Россию. Довезли нас до Смоленска. В Смоленске мы радостно пообщались с Российской полицией, рассказали о произошедшем, завалились в поезд и утром, в пятницу, тринадцатого, я наконец-то увидел вывеску “выход в город” на Белорусском вокзале, вместо “уваход у горад”.

Вот так вот мы отметили Новый год. В прессе, как всегда, куча лжи. Я понимаю, что СМИ в этом не виновато – они просто перепечатывали то, о чем сообщили в ГУВД Минска и посольстве РФ в РБ. Некоторые, вполне авторитетные издания даже заявляли, что наших девушек не арестовывали и сразу же депортировали. Кто-то сообщал, что мы не хотим общаться с прессой. На чем основаны эти утверждения – непонятно, мы таки горим желанием. Только корреспонденты “Комсомольской Правды Беларусь” проявили себя, как настоящие журналисты: они позвонили в гостиницу, в которой мы жили, и спросили что да как:
“– Они к нам приехали 1 января, практически все молодые люди были со своими девушками. Сказали, хотят посмотреть город. Вели себя нормально, не было ни драк, ни ссор. У нас некоторые так себя ведут: вылазят через окно на крышу, а эти ничего такого не делали. Может, выпили немножко, так у нас все пьют, - рассказала «КП» сотрудница гостиницы. – Кто на них вызвал милицию, не знаю. У нас курсанты живут, так, может, это они. Возможно, эти москвичи в комнатах громко разговаривали, так у нас такие перегородки, что все слышно, что не скажи.
– Это правда, что они вам унитаз разбили?
– Нет, и раковины, и унитаз все целое. Да нормальные они ребята.”

Если что – spetrenko@me.com