Я родилась в Припяти в 1977 году и жила там до 27 апреля 1986 года. На момент аварии мне было 9 лет, так что я все помню,

О том, что что-то стряслось, я узнала утром 26 апреля. Мама разбудила меня в школу, и выяснилось, что Дина, моя старшая сестра, не уехала на соревнования. Хотя должна была еще в шесть утра. На вопрос почему мама как-то невнятно ответила, что их не пустили. Кто не пустил? Как не пустил?

В школе тоже творились невиданные до сих пор вещи. Перед каждой дверью лежала мокрая тряпка. Возле каждого умывальника имелся кусок мыла, чего раньше никогда в жизни не было… Ну и, конечно, слухи. Правда, в исполнении второклашек слухи о взрыве на станции выглядели совсем уж нереально, а учителя ничего не говорили. Так что я не переживала особо.

А уже в начале второго урока в класс зашли две тетечки и быстро раздали нам по две маленькие таблеточки.

Я до сих пор думаю: как бы ни хаяли впоследствии действия самых разных ответственных товарищей в ту ночь, но! Директоров школ и садиков должны были поднять с постели, чтобы в восемь школы были выдраены, мыло разложено, а учителя проинструктированы на предмет окна-не-открывать-ни-в-коем-случае. И йодные таблетки раздавали детям уже в 9 утра. Как знать, может, я сегодня не инвалид именно потому, что мне дали те таблетки утром, а не вечером. Последний учебный день в припятских школах. Все чисто вымыто, окна закрыты…

Вечером таблетки разносили по квартирам. Но к тому времени народ сообразил наглотаться обыкновенного йода с молоком.

А рано утром 27 апреля объявили эвакуацию. Разумеется, временную. Но для полного ступора хватило и «временной». Во двор нас выгнали к двенадцати. Потом еще два часа все мялись во дворе. Расспрашивали дядьку-милиционера, куда едем и на сколько.

Куда — он не знал, но пообещал, что вернемся через три дня. Вот и знаю, что не мог он ничего другого сказать, а все равно обидно…