Шёл миллионный километр,
В моей руке окурок стыл,
Моё дыханье прерывает,
Далёкий гул из тех могил,
Могил, которым нет конца,
Хотя здесь никогда никто и не был,
Ведь я один здесь навсегда,
Иду сквозь миллионный километр.
Подземный город как тюрьма,
Но нет в ней никакого заключенья,
Замшелый камень тот как бахрома,
Но здесь нет даже злоключения,
Которого я ждал увидеть здесь.
Здесь тайны нет, здесь только сырость,
Промозглый, сумрачный тоннель,
Один из тех, что ветви пораскинул,
Среди наземных красочных аллей,
Один из тех, что решето,
Вверх устремил и в небо запрокинул.
И все же нет здесь блюд и балов,
Нет старожитных и ходов,
Что каменной ступенью вверх выходят,
Меня, чумазого героя, освобождают от оков
Сырого старого тоннеля,
В котором я застрял надолго,
И не видать того апреля,
В котором, впрочем, мало толка.
Искать меня здесь смысла нет,
Меня друзья вы позабудьте,
Здесь только сущий беспросвет,
И всё пропитано той жутью.
Сейчас идет мой юбилей,
Аж целых триста семьсят лет,
Но с каждым годом холодней,
Точно черствеет мой хребет.
Вместо окурка мой фонарь,
Который светит без конца,
Чёрная кнопочка заела,
Фонарь тот выключать мне надоело,
Ведь темнота сжирает, не оставляя ни следа.
Весь перемотан изолентой,
И проволокой, что содрана с кабла,
Фонарь всё светит беспрестанно,
Тем самым освещая путь,
Тот путь, через который никогда
Не суждено мне хитро прошмыгнуть,
Ведь шел уж миллионный километр,
За ним пройдет еще три миллиона,
За ними — десять миллионов,
И так всё будет до конца,
Которого и вовсе нет.
В моём сознаньи пустота,
Тоннель опять уходит вдаль,
Меня сковала теснота,
А наверху уже, наверное, рассвет.



snedronningen