- Сержант Екимов, доложите ситуацию.
- Третий защитный рубеж укреплён, товарищ капитан.
- Очень хорошо… В пункт управления третьим рубежом шагом марш.
- Есть, - и я вышел из кабинета начальника караула.
Возле КПП стояли Миша, Седой, Рембо и Першин. Почти вся 102-ая патрульная группа была в сборе. Не хватало Чипа. Он с утра в разведке. Скоро должен вернуться.
Миша с Вадиком держали в руках АК-74. У Седого за спиной висела винтовка Драгунова. У меня были 2 израильских пистолета-пулемёта УЗИ.
- 22:00 – сказал Миша – по местам. Ровно в 6 утра на этом же месте.
- Ни пуха – произнёс Седой, и полез на смотровую вышку.
- К чёрту – ответил Рембо и пошёл к амбразуре, где его ждал пулемёт.
- Спокойной ночи, парни – и Мэнни зашёл на КПП.
- Давай, удачи – я хлопнул Першина по плечу. Он отправился к забору, а я в сторону пункта управления третьим рубежом защиты.
Сев в кресло перед мониторами, я задрал левый рукав и принялся осматривать руку. Рубцы почти затянулись, но шрам останется, как память о псине, которая в меня вцепилась, когда я вылезал из теплотрассы.
Два месяца назад мы не знали, что произошло со зверьём. Мы не знаем этого и сейчас. Все животные просто сошли с ума. Их целью стало уничтожение человечества. Учёные бьются в своих догадках, но ничем это объяснить не могут. Толи это какой-то вирус, толи психотропное оружие. Не знает никто.
Когда нас поймали в катакомбах - сначала отвели к какому-то лейтенанту. Он нам часа 3 морочил голову, все, отказываясь верить нашему рассказу. Грозился отдать под суд, расстрелять, утопить в Неве, замуровать под землёй, скинуть со стен Петропавловки, скормить собакам за стенами и многое другое. Но на наше счастье, в кабинет вошёл мужчина:
- Лёха, ты… - начал он, но увидев нас, осёкся – Парни, вы живы. Я рад.
- Ты их знаешь? – спросил лейтенант.
- Да. Я наблюдал за ними через оптический прицел.
- Это Вы убили ту овчарку, которая бросилась первой? – задал вопрос Миша.
- Да. Больше я стрелять не решался, боясь задеть вас.
- Спасибо – и Мэнни благодарно склонил голову.
Потом нас отвели в медпункт, где наложили швы и обработали раны. К вечеру в город вошла армия, и за ночь максимально зачистили город. Но звери ещё остались, и они постоянно прибывали с окраин.
Московский район удалось освободить только до Парка Победы. Двумя километрами южнее находился крайний рубеж.
Всех мужчин от 17 до 30 лет мобилизовали. Наш студгородок превратился в казармы. Было проведено 5 рубежей защиты.
Первыми были: ряд датчиков движения, видеонаблюдение и растяжки с сигнальными ракетами.
За ними лежали в 3 ряда мотки колючей проволоки.
За третий рубеж отвечал я. Это была минная полоса. Если противнику удавалось прорваться через 2 первых рубежа, командир отряда, а у нас это Беляев Михаил, или просто Мэнни, отдавал приказы какой участок взорвать.
Далее шёл бетонный ров, 3 метра в глубину и 5 в ширину. Он был выкопан по всему периметру. Когда первые 3 рубежа прорваны, животные оказываются в западне. Так у учёных появляются образцы для опытов.
Но если кто-то умудрялся пересечь и ров, там его ждал забор под напряжением в 5000 вольт. Но таких случаев, слава богу, ещё не было…
Звук счётчика Гейгера на телефоне вырвал меня из воспоминаний. СМС. «Чип вернулся. Живой и целый». Слава богу живой. Слава богу целый.
На улице раздался выстрел. Второй. Третий. Загромыхал пулемёт. Завыла сирена.
«Началось» - мелькнуло у меня в голове, и я прильнул к мониторам.
Десятки собак, орды кошек, стада лошадей, баранов и свиней неслись на заграждения. Опять пограничники не сдержали. Покойтесь с миром ребята. Интересно откуда их столько? Из Пушкина? Колпино? Не важно! Потом всё узнаем. Главное выстоять!
Десятки сигнальных ракет осветили окна корпусов казарм. Как салют в День Победы. День будет завтра, и мы узнаем, чья будет победа.
Захрипела рация: «Приготовься». Я смотрел на мониторы. Собаки пытались перепрыгнуть через проволоку, но не долетали даже до середины. Лошади падали от пулемётных очередей. Молодец Рембо, сообразил, кого косить сначала. Под окнами пробежали десятка три человек с автоматами наперевес.
«Тик-так,- раздался голос Мэнни в рации – сектор Б-2, Г-7, Д-4, М-1, Б-8…». Я лихорадочно нажимал на кнопки на пульте управления. На улице прогремела серия взрывов. Я увидел на мониторе, как разорвало лошадь, метра на 3 подбросило собаку, куски плоти накинуло на колючую проволоку. Смолк пулемёт, но тут же затрещали АК-74. СВД Седого продолжала отстреливать тварей.
«Держитесь парни, их осталось не много» - раздалось в рации.
Слава Богу, а то у меня уже мины заканчиваются. Вскоре стихла сирена, замолчали автоматы. Тишину разрывали только сухие щелчки ПМов. Группа зачистки добивала раненных. Я взглянул на часы. 5 утра. В комнату вошёл сменщик:
- Чё так рано? – спросил я
- Приказ Дёмина. Ночка была у вас тяжёлая. Давай к капитану, все твои уже на улице.
Я вышел и закурил. 7 часов без сигарет. Тяжело, а что поделаешь. Парни стояли молча и курили с каменными лицами. Не о чем было тут говорить. Все устали до чёртиков.
- Беляев, - сказал дежурный из-за двери – к Дёмину.
Миша ушёл, а мы остались ждать. Через 10 минут вызвали и нас. Когда мы вошли, капитан Дёмин сидел за столом, а Миша стоял напротив. Сейчас будет разбор полётов.
- Рядовой Сапунов, - обратился он к Седому – почему Вы открыли огонь без приказа?
- Я следовал строго по уставу, товарищ капитан. «В случае обнаружения противника открывать огонь на поражение без предупреждения».
- Сержант Екимов, - он повернул голову ко мне – почему в пустую были взорваны сектора Е-8 и Р-12?
- Я действовал строго распоряжениям командира группы. Обсуждать приказы запрещено, да и времени не было.
- Ладно, солдаты, вы молодцы – Дёмин улыбнулся – сегодня отсыпной, завтра увольнительную получите. Кругом. В казарму шагом марш.
Сдав оружие, расписавшись о сдаче караула, я поднялся на свой этаж, совершенно без сил упал в одежде на кровать и моментально заснул. Спал плохо. Мучили кошмары.
Я лежал на крыше Зимнего Дворца и через бинокль рассматривал Дворцовую Площадь. Она была залита кровью. Повсюду были трупы мужчин, детей, женщин и стариков. Кто-то лежал с гримасой ужаса, схватившись за горло, и смотрел остекленевшими глазами в небо. Кто-то стонал, кто-то кричал в предсмертной агонии. И среди всего этого ужаса копошились сотни собак. Одни дрались с ещё живыми людьми. Другие пожирали трупов. Вон одна сука тащит в зубах младенца, очевидно для своих выродков. А я наблюдаю за всем этим кошмаром с крыши. Рвотные позывы бьют уже второй час. Я хочу закрыть глаза, заткнуть уши, забить нос. Я просто мечтал оглохнуть, чтобы не слышать всех этих криков, стонов, рычания, лая. Я желал ослепнуть, чтобы не видеть, как Люцифер спустил всех своих церберов на род человеческий.
Я услышал шорох за спиной. Перевернувшись, я застыл от ужаса, а сердце стало биться учащённей. В трёх метрах сидела пантера и смотрела на меня. Вот он – взгляд Смерти. В один прыжок она оказалась рядом со мной. Поставив одну лапу мне на грудь, кошка второй лапой с размаху ударила по лицу
Я открыл глаза и тут же получил удар по другой щеке.
- О, очнулся – Седой стоял надо мной – что случилось?
- Кошмар – ответил я, потирая лицо.
- Кошмар – это когда орут в час ночи и спать не дают.
- Извините, парни, реально страшный сон приснился.
- Ладно, сейчас наша жизнь один сплошной страшный сон. Если хочешь есть - иди в столовую. Твой обед никто не трогал. А мы спать. Завтра в «Ганнибал» идём.
- Спокойной ночи – и я вышел из комнаты.
Выйдя на чёрную лестницу, я закурил и начал спускаться вниз. На первом этаже, отправив окурок в ведро, я вышел в коридор и направился в столовую.
- Здарова Славик. Ты в ночь чтоли?
- Ну да – он осмотрел меня – опять кошмары?
- Да, опять на Эрмитаже.
- Может полтинник?
- Не, спасибо. Дай лучше поесть. Что там сегодня у нас?
- Солянка и плов. Сейчас разогрею. А по 50 мы с тобой всё же выпьем. А то на тебя смотреть больно.
Выпив и пообедав, если это можно назвать обедом в час ночи, я вернулся в комнату. Разделся и лёг обратно на кровать. Спал не долго, но крепко и спокойно.
Утром меня разбудил Чип.
- Витёк, вставай. У тебя полчаса на душ и чтоб одеться. А то на автобус не успеем.
Быстро приняв душ, я оделся и сунул в карман отпугиватель, который нашёл 2 месяца назад на Ваське. В оружейной, получив пистолеты Макарова, без которых в город не пускали, мы сели в автобус и поехали на Невский. Пройдя мимо Исаакиевского Собора, перешли через Неву и, прогулочным шагом, пошли по набережной.
В городе было введено военное положение и комендантский час. Асфальт был разбит, кое-где лежали перевёрнутые машины, валялись осколки стёкла разбитых витрин. По ночам разбои осуществляли банды мародёров. Если на окнах квартир не стояли решётки, значит, там больше никто не живёт.
Вот так, среди перевёрнутых машин и битых окон, по потрескавшемуся асфальту, мы дошли до 18-ой линии.
Мы зашли в полуподвальное помещение и сели за стол. Першин снял со стены свою гитару, которую оставил здесь, когда всё началось. Нам принесли пиво и плов. Я взял гитару и начал перебирать струны:
Сколько пройдено вёрст.
Сколько пройдено вёрст.
Сломано всё,
Разрушено всё,
Сломано всё.

Тихо падать в песок,
С криком идти сквозь песок.
Сломано всё,
Разрушено всё,
Сломано всё.

Сколько выпало звёзд.
Сколько выпало звёзд.
Выпало звёзд.

Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон.
Сломано всё,
Разрушено всё,
Сломано всё

После пяти кружек пива, тонны сухариков и двух кальянов пора была возвращаться. Чтобы успеть на автобус, мы пошли дворами. Но тут в одной из пустующих квартир мы услышали плач ребёнка. Забежав в подъезд, Чип ногой выбил замок, и мы вошли в квартиру. В гостиной, лёжа на обшарпанном диване, во весь голос плакал мальчик, лет пяти. Переведя дух, я убрал ПМ в кобуру и пошёл к дивану. Внезапно с хрустом подо мной проломился пол, и я упал в подвал. Нос пробил запах собачьего пота. От хмеля в голове не осталось и следа. Помещение наполнилось грозным рычанием, и десяток глаз уставились на меня отовсюду…