Течёт время по лону земскому, как течёт по трубе язвительная чернь, медленно и вязко, оставляет за собой тонкий след памяти, донимающий сознание больного существа этими невольными думами, такими же вязкими и вялотекущими. Мы пришли в одно место, где хоть какое-то свободное пространство могло размягчить эти чёрные-серые будни, заставить обернуть время в лёгкость, ясную частичку воздушности и света, пусть даже это место мрачнее всех тех, иллюзорно-благоприятных, в которых варимся мы ежедневно. Жадно пожираем мы этот плод, словно дикие птицы, жалкие и голодные, иссохшими клювами бросаемся на падаль. День осветил гущей седую дымку, мы двинулись к месту, которое названо было еще далёкими старцами Механической лабораторией.






Босиком по слою прошлогоднего перегноя, по треснувшей плитке, поросшей мхом, минуя жучков и паучков, созданий малых, примитивных, но таких значимых для Матери Земли. Мы бережно роняем свои бренные тела, прошедшие невесть сколько вдоль колючих зарослей хризоль-травы. Щелчком щеколды да хрипом глотки местного часового, облачённого в перо — Гаргры, ознаменуется начало нашего исцеления. Кожа стопы касается кафельной плитки, Ветер нежной рукой толкает дверь за нами, и вот, когда холодный воздух Завода (на котором находится наше место) перестаёт быть ощутим, мы выдыхаем остатки тяжести из своих лёгких.


Периодическая документация таблиц, схем. Это система.





Свет Божий прозрачен и ясен на отражении стекла, как глаза младенца. Здесь так легко и пусто.


15/16





Знания предыдущего столь же важны и чутки, поэтому мы побоялись прикасаться к этим манускриптам. Стихия Ума была поглощена и закована в эти бумажные застенки, здесь ожидает прыткая Мысль наряду с Описанием и Доказательством, которые помогают нам обрести те самые Знания. Мы не будем поглощать это, здесь информация принадлежит Хозяину и его подопечным. Мы же ворвались на давно отмершую частицу от того, что когда-то раньше составляло большой Организм. Здесь не будет толка.


Наше внимание привлекали трескучие, шелестящие оранжевые, чёрные, сизые отростки. Они то и дело бились своими крылышками в глухонемое пыльное стекло, будто в попытке вырваться, хоть на чуть-чуть ближе к Свету Божьему и к его Росе.


Мимикрия затесалась среди Сада трав.


Это естество нашего мира. У каждого организма должна быть своя воздушно-капельная система. Это прокажённое место, поэтому здесь системы работают не так, как хорошо, но так, как заблагорассудится воле случая. Это мутация.


Там живут машины.


Здесь живут Они.


Измерительные машины. Здесь осуществляли молекулярное разложение и изучали проблемы этого явления. Когда-то раньше. Теперь эти жернова безмолвны, безумны. Никогда не смогут больше приблизиться фиксаторы и вальцы, они разъединены бесконечностью, и в этом заключена бесконечная печаль.








Время, давление, сила, нагрузка. Это всё не важно. Здесь отсутствие внешних сил исцеляет таких, как мы.


Даже показатели и стрелки исчезают, когда падает на них Свет Божий. Верно, поскольку внешние силы иллюзорны в этом огромном мире. Где, как ни здесь, понятна эта жилистая, лёгкая, гибкая истина.

















В разрушенном здании заключена большая Мысль. В новом здании заключена малая Мысль, поскольку хранит оно крайние, не оплодотворённые светлой думой, поверхностные, и, в реалиях нашего времени, пошлые идеи.











Аппарат для ничего. Но и он что-то генерирует в этом благостном месте.





Старые системы отмирают, новые системы отмирают. Всё умирает, лишь только благая мысль будет жива вовеки веков.


Здесь безопасно.





Что, уже тянет наружу? Обратно в холодную, жестокую дымку? Боюсь признать, тянет. Нельзя вечно наслаждаться и исполняться в абсолюте. Когда-то, таким существам как мы, приходится испытывать себя. Нам нравится насилие над самими собой, потому что в этом заключен интерес и вкус жизни.


Осталось лишь довершить начатое.











Посмотреть на то, во что превратилась твоя тень. И стала ли она Тенью?


Кажется мы зажгли свет. Это тени заиграли, зашлись в причудливом танце. Мы готовы. Вот для чего проведён был обряд пожертвования себя с вязкие, текучие кремы небытия Механической лаборатории. Здесь душа расцветает в простоте ничтожества. Но нейроны не гибнут, а только ускоряют ход. Дума питается Мыслью, тело питается небытием. Здесь просто хорошо.


Так испьем же соки сгустившейся тьмы и выйдем наконец на Свет Божий, где сам Творец преподнесёт очередное смертоубийственное надругательство над жизненными сосудами. Но теперь мы сильны. Наши нити крепки, наши Думы созрели.


Так испьем же соки.