Итак, я собрался духом и таки довёл приступ графофазии до логического конца.
Глава 1
Глава 2

Глава 3. Чертёж без даты.

Следующие несколько дней прошли в заботах: Саша готовился к конференции и допоздна сидел над докладом, меня тоже загрузили работой... На фоне этой загруженности впечатления от посещения убежища стали отходить на второй план. И вдруг в конце недели внезапно свалилась новость: Алхимик умер!
Собственно, ничего неожиданного в этом не было. Старичку было за восемьдесят, а работал он не щадя себя. Сначала забеспокоились на кафедре: Степан Петрович не пришёл на заседание, и не предупредил, что болен, как всегда делал раньше. На телефонные звонки не отвечал, а вскоре кто-то заметил, что свет в окне его кабинета горит, причём днём. Вызвали спасателей: учёный что-то писал, сидя за столом, да сердце-то и остановилось! Так и нашли его, уткнувшегося в неоконченные записи...

Однажды Саша вернулся с работы с особенно загадочным лицом.
— Представляешь, Алис, — сказал он, — дёрнуло меня что-то, решил заскочить в парадную, где Алхимик жил. Так вот, поднялся я до самого верха, до его двери, смотрю, — а её даже не опечатали! И замок старинный, простенький, булавкой открыть можно, если уметь. Может, наведаемся туда ночью, я сейчас в инете гляну насчёт подобных замков?
Естественно, что отказаться от подобного предложения я не могла. На всякий случай мы выбрали самое глухое время и в три часа ночи вышли из дома. Сразу поразила лестница: вроде такая же как наша, но слой пыли на окнах, сквозь который едва пробивался свет уличных фонарей, создавал совершенно особенную атмосферу, атмосферу запустения. Мы прошли мимо опечатанных дверей и остановились на верхней площадке. Саша недолго ковырялся выгнутым из проволоки крючком — замок щёлкнул, и дверь распахнулась. Пахнуло стариной и уютом, почти как из нашей квартиры, что было особенно заметно после затхлого и пыльного воздуха лестницы.
Осторожно, будто настоящие воры, пробирались мы по квартире Алхимика. Вот и кабинет — цель нашего похода. С замиранием сердца перешагнули мы его порог. Увы, ни тебе скелета в шкафу, ни загадочных приборов, ни инкунабул на книжных полках там не было. Обычный рабочий кабинет старого учёного, подобный имеющемуся в нашей квартире. Несколько приборов там всё же было, хоть и раритетов, но принципиально ничего необычного не представляющих, как объяснил Саша. Мне больше всего запомнился электрометр с латунными лимбами шкал и янтарными изоляторами. В углу тихо тикали маятниковые часы с двухнедельным заводом. Подумать только, рука, заводившая их, уже давно остыла, а переданная ею энергия продолжает двигать механизм...
На рабочем столе лежали несколько листков бумаги. От взгляда на них мне стало не по себе: на одном из них, лежавшем отдельно, буквы становились всё неразборчивей, потом строчка завершилась непонятной каракулей и оборвалась. Я ясно представила, как старый учёный, чувствуя, что приходит его последний час, боролся со смертью, дабы успеть напоследок изложить на бумаге кипевшие в голове мысли! Позвала Сашу, он несколько минут читал внимательно, потом сказал, что Алхимик, похоже, нашёл-таки решение важной проблемы физики твёрдого тела, последние несколько лет волновавшей умы учёных всего мира.
— Увы,— сказал он,— мы на нелегальном положении в его квартире и не можем ничего предпринять, лучше вообще ничего не трогать. Будем надеяться, что эти предсмертные записи не потеряются, а станут достоянием науки.
Потом мы приступили к осмотру книжных шкафов и полок. Да, раритетов тут было, пожалуй, побольше, чем у нас, но сейчас не они вызывали интерес. Вскоре мы нашли место, где хранились папки с рабочими материалами, с проставленными годами на обложках. Наверное, интересно всё это на досуге почитать, живая история науки всё-таки, но в принципе вещи известные. И тут мне в руки попалась ещё одна папка. Что-то в ней сразу привлекло внимание, возможно, материал, из которого она была сделана, отличался от остальных. И год не подписан, зато на передней "корочке" зелёный прямоугольник с буквами "ДСП". Я со смехом говорю Саше:
— Гляди-к, вот и документация Дома-с-Привидениями нашлась! А он как подскочит, глаза так загорелись, что я испугалась, как бы с улицы не увидели:
— А ну давай сюда! Ба, да это ж документы для служебного пользования! Сейчас посмотрим, какой алхимией Степан Петрович занимался!
Открыли мы папку, и разочаровались поначалу. Думаем, вот они, секреты, так и повалятся к нашим ногам. А папка-то пустая оказалась. Почти. Одна бумажка всё же в ней имелась. На тетрадном листе в клеточку (именно так, не на привычном А4!) значилось: "Служебная записка. Поручить научному сотруднику лаборатории физики твёрдого тела Ефремову Степану Петровичу составить примерный список оборудования, необходимого для развёртывания исследований в области переноса волн материи модулированным электромагнитным полем в защищённой (подземной) лаборатории, создаваемой по адресу Университетский проезд, дом 1". И дата: 13 мая 1949 года.
Саша как прочитал, так и сел на ближайший стул с открытым ртом. Я, хотя и не физик, тоже стояла как громом поражённая. Во-первых, лаборатория-то, оказывается действительно была; слухи не на пустом месте возникли. А вот предмет исследований поверг моего милого в раздумья.
— Положим,— сказал он,— "волнами материи" тогда могли назвать то, что современная квантовая механика именует волновыми функциями. Но что за перенос материи электромагнитным полем? Как-то больше на фантастику смахивает, чуть ли не телепортация получается, современной науке подобные вещи неизвестны. Только вот дата-то совсем не фантастическая...
Я задумалась. Пришла даже мысль, что это розыгрыш. Но зачем старому учёному было заниматься подобным; тем более, что и в квартиру к себе он никого не пускал!
Из раздумий меня вывел Саша:
— Так, хватит страшных тайн на сегодня. Неровен час, выйдет сейчас из стены призрак Алхимика и начнёт нам квантовую теорию загробной жизни излагать! Марш домой, скоро дворники на улицы выйдут, да и вообще утро вечера мудренее!
А ведь и вправду, шесть скоро. Да и усталость, на которую до этого я не обращала внимания, вдруг взяла и навалилась сразу всей массой! В общем, вышли мы аккуратно, дверь обратно за собой закрыли, домой и спать. Утомление оказалось сильнее возбуждения, сон пришёл сразу, и мы проспали почти до полудня, благо день наступил выходной.
***
Проснулась, и тут же к Саше с вопросом, он раньше встал:
— Слушай, а это не сон был? Про квартиру Алхимика и волны материи или как их там?
— Знаешь, я ровно то же тебя спросить хотел. Получается, что не сон всё же, я скорее в волновую телепортацию поверю, чем в то, что двоим одинаковая ерунда приснилась! Ну что, выспавшиеся мозги лучше работают. Давай поработаем Холмсом и Ватсоном. Итак, факты. Во-первых, лаборатория действительно была. Оставим пока за кадром, чем там занимались, главное, что была она где-то под нашим домом. Подвал под жилой частью отпадает; точно известно, что многие семьи там барахло с дореволюционных времён хранят, а в войну бомбёжки пережидали. Остаётся административное крыло, где нынче убежище расположено. Давай-ка папку посмотрим, что мы там захватили, может, там документы с датами есть, попробуем установить, когда убежище создано.
Я достала из шкафа папку, к которой мы не притрагивались со времени нашего похода в "бомбарь". От серого картона исходил всё тот же знакомый запах сырости и тления. Внутри оказалась пачка листов жёлто-серой бумаги: описи имущества, распоряжения, планы убежища. Даты колебались от середины 50-х до конца 80-х годов. Мы решили навести порядок и рассортировали документы: планы в одну строну, описи в другую, распоряжения в третью. Просмотрели описи и распоряжения: всё относилось к гражданской обороне, про лабораторию ни намёка. Занялись планами, Саша предложил разложить их по годам, вдруг там какие-нибудь изменения обнаружатся?
Всё то же, 50-е, 60-е, 70-е годы... Планы оказались идентичными, я уже готова была приуныть, как вдруг Саша воскликнул:
— Смотри к ты, на чертеже дата не проставлена! Прям как в анекдоте "у вас без даты чертёж"!
Но и без этого можно было понять, что лист — один из самых старых в папке, если не старейший. Бумага по краям сильно истрепалась, тушь выцвела... Я вспомнила, как в детстве легко решала задачки типа "найди десять отличий": кладёшь картинки рядом и скашиваешь глаза там, чтобы правым видеть одну картинку, левым — другую. Отличающиеся детали при этом начинают как бы мерцать и сразу становятся заметными. Почему-то решила применить метод и здесь: взяла другой чертёж такого же масштаба, положила рядом и...
— А ведь тут всё непросто! Смотри, везде вокруг наружных стен штриховка. А здесь вот она прерывается, да и сама линия, изображающая стену, как будто тоньше становится. На других-то нигде нет такого!
— Постой-постой, ответил Саша. Давай прикинем, ага, это стена с западной части здания, дальше там лужайка, а из неё кусок трубы торчит, заваренный сверху! Я трубу эту с детства помню, пацанами на ней пистоны взрывали. Что ж, одна версия готова: лаборатория была не в самом подвале, а под лужайкой, а в подвал оттуда, вероятно, ход вёл. Потом лабораторию закрыли, ход замуровали либо засыпали, но на самом старом чертеже этот факт всё же отразили. Слушай, а давай снова туда сходим, простучим эту стену? Шансов мало, но попытка, как говорится, не пытка!